Я - четвертый - Страница 17

— Правда? Ладно, я покажу, как он отпирается, потом мы его запрем и не станем смотреть, что там внутри.

Я улыбаюсь ему.

— Не придирайся к словам. Ну, так что внутри?

— Там твое Наследство.

— Что значит мое Наследство?

— Это то, что дается каждому Гвардейцу при рождении и должно использоваться его или ее Хранителем, когда Гвардеец обретает свое Наследие.

Я в волнении киваю.

— Ну, и что же там?

— Твое Наследство.

Его уклончивые ответы меня расстраивают. Я берусь за замок и с усилием пытаюсь его открыть, как всегда это делал. Разумеется, он даже не шевельнулся.

— Ты не можешь его открыть без меня, а я — без тебя, — говорит Генри.

— Ладно, и как мы его откроем? Здесь нет замочной скважины.

— Волей.

— Ну, перестань, Генри. Хватит секретов.

Он убирает с замка мои руки.

— Замок открывается, только когда мы вместе и только после того, как появляется твое первое Наследие.

Он идет к входной двери, высовывается, потом закрывает и запирает ее. Затем возвращается.

— Прижми ладонь к замку, — говорит он, и я прижимаю.

— Он теплый, — говорю я.

— Хорошо. Это значит, что ты готов.

— Что теперь?

Он прижимает свою ладонь к другой стороне замка и сплетает свои пальцы с моими. Проходит секунда. Дужка замка отскакивает.

— Чудеса! — говорю я.

— Он защищен лориенским заклинанием, как и ты. Его нельзя сломать. Можно проехать по нему на паровозе, и на нем не останется ни царапины. Только мы вместе можем его открыть. Пока я не умру. Тогда ты сможешь его открыть один.

— Ну, — говорю я, — я надеюсь, этого не случится.

Я пытаюсь поднять крышку ящика, но Генри останавливает меня.

— Подожди, — говорит он. — Там есть вещи, которые ты еще не готов увидеть. Иди сядь на диван.

— Да ладно тебе, Генри.

— Доверься мне, — говорит он.

Я качаю головой и сажусь. Он открывает ящик и достает камень длиной примерно пятнадцать и толщиной пять сантиметров. Он запирает ящик и подходит с камнем ко мне. Он безупречно гладкий и прямоугольный, прозрачный по краям, но мутный в середине.

— Что это? — спрашиваю я.

— Лориенский кристалл.

— Для чего он нужен?

— Держи, — говорит Генри, передавая его мне. В ту секунду, когда я его касаюсь, на обеих моих ладонях загорается свет. Они светятся даже ярче, чем за день до этого. Камень становится теплее. Я поднимаю его, чтобы получше рассмотреть. Мутная масса посередине движется волнами, как водоворот. Я также чувствую, что становится горячим кулон у меня на шее. От всего происходящего меня охватывает трепет. Вся моя жизнь прошла в нетерпеливом ожидании того, когда проявятся мои способности. Вообще-то бывали времена, когда я надеялся, что они вовсе не проявятся, в основном в расчете на то, что мы, в конце концов, сможем где-нибудь осесть и жить обычной жизнью. Но сейчас, когда я держу кристалл, в центре которого словно клубится дым, и знаю, что мои руки невосприимчивы к жару и огню и что на подходе новые способности, а за ними придет и главная (способность, которая позволит мне сражаться) — это, прямо скажем, довольно круто и возбуждает. Мое лицо невольно расплывается в улыбке.

— Что с ним происходит?

— Он связан с твоим Наследием. От твоего прикосновения он активируется. Если бы у тебя не проявился Люмен, то кристалл сам бы засветился, как у тебя светятся руки. Но теперь все наоборот.

Я уставился на кристалл, глядя, как в нем клубится и светится дым.

— Начнем? — спрашивает Генри.

Я быстро киваю.

— Черт, конечно.

Стало холодно. В доме тихо, только иногда от порывов ветра дребезжат стекла в окнах. Я лежу на спине на деревянном кофейном столике. Руки свисают вниз. В какой-то момент Генри зажжет под ними огонь. Дыхание у меня медленное и ровное, как и инструктировал Генри.

— Ты должен держать глаза закрытыми, — говорит он. — Просто слушай ветер. У тебя может появиться ощущение легкого жжения в руках, когда я буду проводить по ним кристаллом. Постарайся этого не замечать.

Я слушаю, как ветер шумит в деревьях. Я каким-то образом чувствую, как они качаются и гнутся.

Генри начинает с моей правой руки. Он прижимает кристалл к тыльной стороне ладони, потом двигает его вверх по запястью и руке. Как он и предсказывал, жжение есть, но не настолько сильное, чтобы я отдергивал руку.

— Дай волю своим мыслям, Джон. Иди туда, куда тебе нужно.

Я не знаю, что он имеет в виду, но пытаюсь очистить свой ум и дышать медленно. Вдруг я чувствую, что меня куда-то уносит. Я ощущаю на лице солнечное тепло и ветер, куда более теплый, чем тот, который дует за нашими стенами. Когда я открываю глаза, я уже не в Огайо.

Я нахожусь над обширными лесами, это джунгли, насколько я могу судить. Голубое небо, яркое солнце — солнце, которое почти вдвое больше, чем на Земле. Теплый мягкий ветер развевает мои волосы. Внизу по глубоким долинам, прорезающим зеленые леса, текут реки. Я парю над одной из них. Животные разного вида и размера — есть длинные и стройные, есть с короткими лапами и крепкими телами, есть покрытые шерстью, есть с темной кожей, которая на вид кажется жесткой, — пьют на берегу прохладную воду. Вдалеке виден изгиб горизонта, и я понимаю, что я на Лориен. Эта планета в десять раз меньше Земли, и с достаточно большого расстояния можно увидеть, как закругляется ее поверхность.

Каким-то образом я могу летать. Я взмываю вверх и кручусь в воздухе, потом торпедой падаю вниз и несусь над гладью реки. Животные поднимают головы и смотрят на меня с любопытством, но не страхом. Планета Лориен в своем первозданном виде, с обильной растительностью, населенная животными. Должно быть, миллионы лет назад так же выглядела Земля, когда она правила жизнью своих созданий, до того, как пришли люди и начали править ею. Первозданная Лориен; я знаю, что сегодня она больше так не выглядит. Должно быть, я проживаю память. Но ведь не свою?